Сказка про Машу и ясные светики

Как-то вечером заигралась Машенька: игрушек и игр интересных вон сколько, не заметила, что спать время пришло. Заглянула мама в комнату к дочке, увидела беспорядок, нахмурилась:

― Маша, что же ты до сих пор игрушки не убрала?

― Сейчас, мамочка, ― отвечает Маша, не перечит.

Большая она стала, целых шесть с половиной лет, понимает ― права мама. Да и про царство Бухтеево страшное хорошо помнит девочка. Иной раз и захочет поупрямиться, но как вспомнит про злоключения свои в Поганом месте ― тут же вредничать и перехочется. Правда, про место это всё реже Машенька вспоминает, даже про Феюшку-красавицу и то думать забыла, потому что не тревожит её Фея зеленовласая, в зеркальце, ею подаренном, не появляется. Маша уж и не помнит, где и лежит-то это зеркальце волшебное.

Убрала Маша комнатку свою быстро-быстро и только пижаму достала, чтоб ко сну готовиться, слышит ― как загремит что-то. Обернулась, глядь ― это кукольный дом в углу весь развалился.

«Да что же это такое?! ― огорчилась девочка. ― Чего это вдруг всё попадало?» Подошла поближе и от изумления рот открыла: стоит в углу незнакомец ― махонький старичок, борода набочок. Борода-то из травы, а на голове вместо волос веточки зеленеют. Стоит, смотрит на Машу жалобно.

Маша очень удивилась: откуда чудо такое взялось? Удивилась, но не испугалась ничуть: в Поганом царстве всяких монстров бедняжка насмотрелась, что ж ей пугаться старичка горемычного. Только его-то не видела она в Бухтеевом окружении, знать не оттуда он.

― Оттуда, оттуда, ― закивал тот, будто мысли Машины прочитал. ― А не видала ты меня, потому что мы, лешачки, Бухтею не служим. Как он власть в лесу забрал, так мы и попрятались. Тихо сидим, не высовываемся, ждём, когда Фея лесная врага победит. Только худо Феюшке нашей. И было-то несладко, а сейчас и совсем худо, ― всхлипнул лешачок, слезинку утирая.

― Почему худо? ― расстроилась Маша.

― А потому ― достал Бухтей треклятый слёзы драконьи горючие, ядовитые и поливает ими берёзку, в какую Феюшка наша обернулась. Не смогла Фея устоять против средства чудовищного, стала берёзка тяжко болеть. Стоит, засыхает, листья теряет, а как последний листик упадёт, тут Бухтей и совсем извести её сможет. Вот так-то…

― Что же делать-то? ― ужаснулась девочка.

― Что делать, мы не знаем, потому я за тобой и пришёл. Пошли, Маша, со мной, будешь Фею нашу спасать!

― Никуда я с тобой не пойду, ― испугалась Маша. ― Фею мне, конечно, жалко, но как же я её спасать буду, когда не знаю ― как?!

― А ты что-нибудь придумаешь! Ты ведь уже два раза Бухтея обманула. Ты умная, а мы ― глупенькие.

― Вы не глупенькие, а хитренькие! ― возмутилась Маша. ― Сами тихонько сидите, а меня, значит, пусть Бухтей в лягушку превращает, да?

― А ты не бойся, Машенька, нам виденье было, что победишь ты Бухтея, Фею вызволишь и сама целой останешься. Пойдём, девочка, ― сладенько-сладенько уговаривает старичок, а сам тем временем на цыпочки приподнялся и к Машиной руке тянется.

Дотронулся он до Машиной руки, в тот же миг закружилась голова у девочки и очутилась бедная снова в царстве Поганом, ненавистном. Разозлилась Машенька коварству этакому, ногой топнула да как закричит:

― Это нечестно! А ну, возвращай меня немедленно домой, в комнатку мою!

― Не шуми, Маша! Шуметь-то тут нельзя! ― прицыкнул лешачок и быстро-быстро посеменил вперёд, на Машу не оглядываясь.

Нечего делать: пошла за ним Маша. Привёл старичок девочку в пещеру, где жил он со своими собратьями да от Бухтея прятался. Пещера огромная, вольготно там лешачкам, хоть и много их там набилось. И видно Маше: хозяйственный народец ― лешачки, всё-то у них ладненько, чистенько, для уютной жизни приспособлено. Есть где и еду сготовить, и где трапезничать, для отдыха ― гамачки, из трав сплетённые с потолка свисают. А светло ― даже глазам больно после мрака, что в Поганом месте царит. И свет какой-то особенный, от него у Маши на душе даже светлее сделалось. Пригляделась она внимательней ― странные фонарики у лешачков: сами по себе висят в воздухе и не только не падают, но ещё и движутся туда-сюда, словно живые. Удивительно. Но Машеньке не до фонариков, ей домой отсюда выбраться нужно быстрее. Возмущение в ней так и клокочет, что нечестным путём заманили её в царство Поганое. Только она рот открыла, чтоб возмущение своё высказать, но тут стали её лешачки хвалить-нахваливать, ручки от умиления к груди прижимать. Маша рот и закрыла. Стоит, слушает, какая она замечательная: и смелая, и умная, и вообще ― особенная и всех спасёт. Особенной быть приятно, только как всех спасти? Не знает девочка.

Но вдруг странное дело: все фонарики светлые, что в пещере находились, стали к Машеньке тянуться. Подплыли к ней, окружили девочку облачком сияющим. Лешачки такое увидели, давай в ладоши от восхищения хлопать. А Маше сквозь шум вдруг почудилось, будто слышит она тихий-тихий голос Феюшки лесной и будто говорит ей Фея: «Собери, Машенька, все мои светики».

Маша на лешачков руками замахала, мол, тише, тише! Лешачки примолкли, но больше никакого голоса девочка не услышала, стала она тогда про светики расспрашивать. Лешачки ей и рассказали, что набрали шариков светящихся на полянке, где берёзка стоит. Что как стала берёзка болеть-хворать, листья терять, так откуда ни возьмись шарики эти сияющие на полянке и появились. Много светиков-то этих было, лешачки-то себе немножко набрали, а остальные по болотам раскатились.

― Велела Фея светики собрать, ― говорит девочка. ― Только я на болота не пойду, Бухтея боюсь, а вы соберите да к берёзке принесите.

― А не бойся Бухтея, ― отвечают лешачки. ― Бухтея-то нет нынче в Поганом царстве. Он к чёрным колдунам отправился, вместо себя вреду Малявку главной оставил. А откуда бы Малявке про тебя узнать?

Поверила Маша, вышла за порог пещеры, тут и набросилась на неё огромная жаба с клаками бульдожьими. Схватила несчастную девочку и поволокла незнамо куда. Маша жабу-то узнала: жабы эти, словно псы сторожевые Малявке служат. Ох и намучилась в своё время Маша, живя у вреды в услужении. Вот к вреде-мучительнице и притащило чудище бедную пленницу.

Малявка Машу в нору свою втолкнула, на замок закрыла, сама руки потирает, приговаривает:

― Вот вернётся Великий Бухтей ― то-то обрадуется! Уж он придумает, как наказать негодную!

А та и сама понимает: сильно злой на неё царь Поганого места, не оставит её, бедную, в живых, не простит, что дважды обхитрила она его и домой сбежала. Сидит Машенька в норе тесной, ненавистной, плачет горючими слезами да лешачков клянёт. Заманили её бесчестные старички в мир Поганый да не уберегли! И помощи от них ждать нечего: видела Машенька, как вторая жабища сторожить пещеру с лешачками осталась. Тоже и им худо придётся, как вернётся Бухтей.

Сидит Маша, с жизнью прощается ― помощи-то ждать неоткуда. Вдруг слышит: ключ в замке поворачивается. Испугалась бедняжка, решила ― всё, пришли за ней. Но нет, никто её не зовёт, не кличет, тихо вокруг. Подошла Маша к двери, толкнула её осторожненько ― та и открылась. Дивится девочка, кто же замок-то открыл, наружу её выпустил? Нет ответа, чудится только, будто хихикнул кто-то тихонько недалеко и снова всё стихло. Пошла Маша быстрей прочь от Малявкиной норы, загадки-то некогда разгадывать. Да ни за что бы и не догадалась девочка, что из плена её освободили две кикиморки болотные. И вовсе не Машеньке помочь они хотели, а вреде Малявке насолить.

Про Машу-то кикиморки первыми узнали. Увидели они свет в пещере дальней, что за болотами, и призадумались, отчего бы там свету быть. Кикиморки молодые, любопытные, не поленились ― к пещере подобрались и в щелочку дверную разглядели и Машеньку, и лешачков легкомысленных. Обрадовались тварюшки зелёненькие, что смогут Бухтею услужить, бегом к нему побежали да застали на месте царя только любимицу его ― вреду Малявку. Не выдержали кикиморки, рассказали всё вреде и тут же заволновались, будет ли им награда от Бухтея, не забудет ли Малявка рассказать тому, как вернётся, что это они Машу обнаружили. А Малявка руки в боки и отвечает ехидным голосом:

― Ишь, размечтались, награду им подавай! Я про Машу давным-давно сама знаю, не ваша эта новость! Проваливайте отсюда!

Глупенькие кикиморки-то глупенькие, а тут сообразили: врёт Малявка, сама хочет награду от Бухтея получить. Но спорить с вредой бессовестной побоялись, зато стали за ней следить и выследили, куда Малявка Машу заперла. Запереть-то заперла, а ключ по привычке под камешек положила. Тут кикиморки похихикали над Малявкиной оплошностью и замок открыли, а сами ― дёру, чтобы быть ни при чём.

А Маша тем временем к Феюшке-берёзке побежала. А куда же ей ещё деваться в царстве Поганом… К лешачкам нельзя ― там у дверей жаба сидит, их сторожит, сама Маша видела. А Феюшка уже два раза Машу спасала, домой возвращала, вот девочка и надеется, вдруг и сейчас повезёт.

Прибежала она к берёзке и видит: не помощница ей Феюшка, не помощница…. Раньше-то берёзонька уж какой красивой была, кудрявой, зелёной и полянка, где росла она, цветами да травой шелковой сердце радовала. Больше в Поганом месте такой красоты нигде и не было. А сейчас еле узнала Машенька место заветное: трава-мурава посохла, ни цветов нежных, ни родничка чистого нет на полянке, а сама берёзонька стоит голая, лишь на верхушке немного листиков осталось и то они жухлые, вот-вот облетят.

Как увидела всё это Машенька, так и залилась слезами горючими. И не потому она расплакалась, что не может спасти её волшебница лесная, а потому, что жалко-прежалко стало девочке Феюшку-красавицу. Обняла она берёзоньку белоствольную, плачет да сквозь слёзы приговаривает:

― Ох, бедные мы с тобой, Феюшка, бедные! Никто нам помочь не может! Пропадём мы с тобой в проклятом Бухтеевом царстве!

Плачет-убивается Машенька, а того не замечает, что слезинки её добрые в светики ясные превращаются, а там, где светик падает ― тут же трава зеленеет, соком наливается. Да и листики на берёзке оживают на глазах, шелестят радостно и слышит девочка сквозь шелест тихий шёпот волшебницы милой: «Собери, Машенька, светики, все собери».

Обрадовалась Маша, плакать перестала, огляделась кругом и ещё больше обрадовалась, видя, что к берёзке жизнь возвращается. Кинулась девочка быстрей светики собирать в корзиночку. Корзинку-то она у лешачков захватила, так с ней и не расставалась.

Вот подобрала она все шарики светящиеся, немало она их наплакала ― дно у корзинки полностью закрылось. А где остальные искать ― не знает, по всему царству Поганому раскатились светики, когда Фея силу свою потеряла. Попробовала Маша ещё поплакать. Еле-еле две слезинки выдавила и зря: ни во что путнее слезинки не превратились, по щекам размазались. «Ну да, ну да, ― закивала умная Машенька. ― Помню-помню, что добро специально не сделаешь». Села она под берёзку, стала думать, как бы светики со всех закоулков царства Поганого собрать. Так сильно задумалась, что забыла и про вреду Малявку, и про Бухтея лютого. И зря забыла. Бухтей-то раньше времени от чёрных колдунов вернуться задумал.

А решил он так, потому что Малявка ему весточку прислала, что, мол, срочно возвращаться нужно. В волшебном мире телефонов-то мобильных нет, зато, зная слова нужные, можно с ветром весточки посылать. Вреде-то невтерпёж похвастать перед повелителем своим, что поймала она заговорщиков и подарочек за это получить. Вызвала она Бухтея, а сама оседлала жабу и к жилью своему поспешила, чтоб пленницу к царю быстрей доставить. Прискакала на место, видит: нет пленницы, дверь открыта, а замок на земле валяется. От злости и огорчения вреда с жабы свалилась да прямо в лужу. Правда, вреде-то грязь не мешает. Вскочила она и давай ногами топать, кричать-ругаться. Кого винить в Машином освобождении не знает Малявка, так она Машу ругает. Только руганью пленницу не вернёшь. Стала Малявка созывать вред со всего Поганого места. Чудища-то лесные Малявке неподвластны, а вредами она командует. Вот и отправила взбешенная командирша слуг своих Машу искать. «Всё вокруг переверните, а найдите мне негодную!» ― кричит. Бросились вреды во все стороны Машу искать. А что её искать, коль она и не прячется. Сидит себе возле берёзки, размышляет.

Быстро обнаружили её трое вред: в прошлом девочки и мальчик, а ныне ― слуги Бухтеевы. Оцепили с трёх сторон и пошли на Машеньку, руки расставив. Никуда не сбежать теперь бедняжке. Маша увидела ― испугалась и от страха, сама не думая, что делает, взяла и запульнула в ближайшую вреду светиком ясным из корзинки своей. Не целилась, а попала вреде прямо в лоб. Вреда покачнулась и вдруг как всплеснёт руками, как заплачет:

― А-а-а! Спаси меня, Маша! Забери меня из Поганого места в наш мир замечательный, домой хочу к мамочке моей миленькой!

От такого поворота двое других вред остановились, как вкопанные, ничего понять не могут. И Маша изумилась, спрашивает:

― Вам же у Бухтея хорошо, зло творить весело?

― Ничего тут весёлого нет, холодно, голодно и Малявка противная всё время кричит-командует. А не замечаем мы этого, потому что Бухтей нас заколдовал, а ты меня сейчас расколдовала! ― плачет бывшая вреда.

Смотрит Маша ― глаза у девочки снова человеческие стали и несчастные, нет в них злого огня. Зато в глазах других вред этот огонь злобный аж полыхнул. Опомнились они, кинулись на Машу, но та теперь знала, что делать ― быстренько шарики солнечные кинула во вред и вскоре оказалась в окружении совершенно раскисших девочек и одного мальчика. Те сразу и имена свои вспомнили настоящие: девочек Олей и Юлей звали, оказывается, а мальчика ― Илюшей. Стали они Маше жаловаться на жизнь свою тяжёлую в царстве Поганом. Но Маша жалобщиков прервала, стала их вразумлять:

― Некогда разговоры разговаривать, нужно дело делать: светики собирать, Фею да себя спасать. А сначала мы из остальных вред нормальных детей делать будем: из злых ― добрых, из плохих ― хороших. Ступайте-ка вы к ним со светиками ясными, притворитесь, что вы ― вреды настоящие и оберните тихонько всех в нормальных ребят.

― Нет! ― говорят Оленька с Юленькой. ― Мы Малявки с Бухтеем боимся. Вдруг не мы вред в ребят обратим, а нас ― снова в злыдней ужасных. Мы, Маша, теперь от тебя ни на шаг!

― Ну, а я один тоже не пойду! ― упрямится Илюша.

И так и эдак Маша ребят уговаривает ― не соглашаются они. Но тут видят дети: Малявка с вредами сами к ним бегут. Малявка на жабе скачет, а вреды следом вприпрыжку, еле успевают. Малявка издали кричит:

― Молодцы, вреды мои верные, захватили-таки негодную! Ага! Попалась, Машка!

― Нет, это ты попалась, Малявка! ― отвечает девочка и шарик светящийся в неё бросает.

Попал светик в Малявку и тут же угас, в чёрный уголёк превратился. Маша от неожиданности аж растерялась. Давай другие шарики во вреду пулять ― всё без толку. Правда, от одного светика толк всё-таки получился, он в пасть открытую жабью попал. Жаба светик проглотила, ухмыльнулась довольно и в то же мгновение уснула, повалилась на землю, все четыре лапы отбросила. Малявка с жабы от неожиданности свалилась. Разозлилась, давай кричать, ногами топать:

― Хватайте быстрей Машку противную!

― Нет, это мы тебя, противную, сейчас схватим! ― отвечает Маша.

Оленька-то с Юленькой и Илюшей, пока Маша с Малявкой разбиралась, всех вред назад в детей нормальных обратили. Большая у Маши команда теперь. А у Малявки только жаба и та ― сонная. Стали дети Малявку окружать, чтоб схватить. Увидела та, в чём дело, испугалась: сама-то ростом меньше всех. Сорвалась Малявка с места, только пятки засверкали, не успели её схватить. Побежали было за ней дети, но сильно быстро вреда бегает. К Бухтею за помощью побежала. Маша-то и не знает, что Бухтей в царство Поганое вернулся, ждёт любимицу свою с хорошими новостями. А Маша осмелела от победы над Малявкой, про Бухтея не думает, говорит ребятам:

― Пойдём мы сейчас лешачков выпускать! Хоть и подвели они меня, но без них мы светики не соберём.

Посмотрела Маша в корзинку со светиками, а там один только шарик сияющий и лежит. Неуютно стало девочке, тревожно. А тут ещё дети ноют, все домой быстрей хотят. Бегом побежала Маша к пещере с лешачками, дети с ней бегут, не отстают. И вторую жабу, что пещеру сторожила, легко усыпила девочка, открыла дверь, старичков выпустила. Давай они опять Машеньку прославлять.

― Погодите, погодите! ― говорит Маша. ― Скажите лучше, как светики собрать со всех болот и закоулков царства Поганого?

― Да для нас ничего проще и нет, ― отвечает лешачок, тот, что сюда Машу привёл.

Остальные кивают. Мол, да-да, всё проще простого. Встали они в кружок и давай на языке своём волшебном песню напевать да пританцовывать. Тихонько напевают, только вдруг наполнился воздух шорохами и звуками. Смотрят дети: со всех сторон ползут на них полчища змей болотных. Остолбенели дети от страха. А лешачки улыбаются, кивают, мол, не бойтесь, всё хорошо будет. Дали старички змеиному войску задание на языке своём, Маше непонятном. Закивали змеи головками изящными и через секунду расползлись, кто куда, исчезли из виду, будто их и не было.

― Соберут змеи светики, ― говорят лешачки, ― и к Фее отнесут.

― Ну, вот и хорошо, ― говорит Маша. ― А теперь возвращайте меня домой немедленно!

― И нас! И нас! ― подхватили бывшие вреды.

― Ладно, ― закивали лешачки. ― Только посчитайтесь-ка, сколько вас тут есть?

Посчитала Маша детей и отвечает:

― Со мной ― тринадцать нас.

― Э-хе-хе, одного не можем мы вернуть, думайте ― кого, ― завздыхали старички, а потом и пояснили, что каждый лешачок только одного ребёнка и может в мир человеческий провести. На двоих не хватит сил волшебных у лешачка, а их-то всего двенадцать.

Среди детей тут паника началась. Каждый боится, что его в царстве Поганом ненавистном оставят. Плачут, бедные, трясутся от страха. Смотрит на них Маша: грязные, худющие бывшие вреды, намучились бедолаги. Жалко-жалко Машеньке детей стало.

― Ладно, ― говорит она. ― Сама здесь останусь, меня Фея лесная назад вернёт, когда выздоровеет.

Стали тут дети Машеньку целовать-обнимать, теперь уж от радости плакать. А Маша ребят сильно пожалела, но и ещё была причина, по которой решилась остаться она пока в Поганом месте. Одолевало девочку любопытство: почему вреда Малявка в девочку несчастную не превратилась? «Останусь ― может и разгадаю загадку», ― думает любопытная Маша. Вот и согласилась она остаться и тут же оказалась одна-одинёшенька и снова к берёзке побежала, куда же ей ещё деваться? А и не знает, бедная, что к берёзке Бухтей направился. Вернулся он из самого тёмного царства, что только есть в волшебном мире, где узнал злодей верный способ навсегда расправиться с надоевшей ему Феей лесной.

От Малявки он тоже хороших для себя новостей ждал. А как рассказала та ему о случившемся ― сильно огорчился Бухтей. Посмотрел исподлобья на провинившуюся помощницу свою и говорит:

― Нет, Малявка, мне от тебя никакого толку. А какое моё тебе наказание будет ― сама знаешь.

Задрожала Малявка, давай просить-уговаривать Повелителя своего, чтобы пощадил он помощницу свою верную. Да нет жалости в душе царя Поганого. Отвернулся он от вреды и начал колдовать.

Тут настало время рассказать, как появилась в царстве Поганом вреда Малявка и почему светики ясные на неё не подействовали. А было это, когда учился болотный леший Бухтей чёрному колдовству и бывал он тогда в самых тёмных и мрачных закоулках мира волшебного. Как-то встретилась там на его пути злая колдунья, сама махонькая, сухонькая и такая ветхая, что уж почти все премудрости колдовские позабыла. Но одно заклятье хорошо она помнила, то, что могло дать ей новую жизнь опять с раннего детства до глубокой старости. Только такое колдовство, оно много силы требует. Вот и уговорила она чудища болотного дать ей силу, а взамен обещала служить ему верой-правдой. Всю ночь колдовал тогда Бухтей, а наутро вместо ветхой старухи явилась перед ним девчонка махонькая. У Бухтея-то тогда помощников не было, вот ему девчонка и сгодилась. А нынче Бухтею самому много сил понадобилось, вот он и решил и Малявку наказать, и силу свою колдовскую назад вернуть.

Колдовал он колдовал под вредины причитания и превратилась девчонка опять в ветхую старуху, а к Бухтею в этот миг много силы колдовской назад вернулось. Поспешил он быстрей к берёзке белоствольной, чтоб раз и навсегда её извести.

Пришёл и видит: понемногу оживает берёзка. Озлился Бухтей пуще прежнего, стал быстрей силу набирать злую, чёрную, чтоб обрушить её вместе с заклятием страшным на Фею лесную, пока она ещё слаба. Вот колдует Бухтей: ручищами машет, ножищами топает и бормочет всё быстрее «Бухти-бухты, бухти-бухты!» Собирается над ним туча чёрная. А Маша в это время к берёзке идёт, думу тяжкую думает, как угораздило её опять в Поганом месте проклятущем оказаться да как теперь выбираться отсюда. Идёт, головку опустила, перед собой не смотрит, задумалась. А как глаза подняла, так и обомлела: прямо перед ней царь Поганый ручищами машет и вонь от него такая идёт, что дышать трудно. «Ну, пришёл мне конец!» ― думает Машенька и с места стронуться от страха не может, глаза зажмурила и ждёт, бедная, что с ней Бухтей сделает. Ждала-ждала ― не дождалась, открыла глаза и видит: не хочет злодей на неё отвлекаться ― хочет быстрей силу набрать, чтоб берёзку уморить. Тут уж Маша за берёзку испугалась, стала думать, как бы Бухтея от злого колдовства отвлечь. Думала-думала ― не может ничего придумать. Да и как же она, девочка маленькая, чудищу страшному огромному помешать может? Да никак. Но вдруг как-то само собой получилось, давай Маша петь песню свою любимую. Песню эту она в одной музыкальной передаче услышала, там её девочка пела очень красиво. Маше так песня понравилась, она её потом всё время слушала и запомнила:

 

Летела гагара, летела гагара на вешней заре,

Летела гагара с морского утеса над тундрой сырой,
А там на болотах,
А там на болотах брусника цвела,
А там на болотах дымились туманы,
Олени паслись.

 

Поёт Маша про гагару звонко-звонко, в ладоши прихлопывает, ногами притопывает. Сбился Бухтей, сильно песенка Машина отвлекать его стала. Обратил бы он девочку в муху надоедливую да силу свою чёрную колдовскую на берёзку бережёт. Стукнул он оземь посохом своим, а посох-то у Бухтея ― кость жёлтая и потянулись к нему подданные его ― чудища лесные. Чудищ лесных в Бухтеевом царстве немало, есть такие дикие, что и говорить ― не говорят, рычат только, а есть и посмышлёней, что не только говорить могут, но и колдовать понемножку. Вызвал Бухтей к себе в помощь тех, что посмышлёней, велел одним ― Машу держать, другим ― себе помогать. Схватили Машу чудища, крепко держат лапищами когтистыми ― не вырваться. Молчит Маша, шелохнуться боится, ничем она больше помочь не может ни себе, горемычной, ни Феюшке лесной. Одно остаётся ― пропадать.

Вот набрал Бухтей силу злобную и обрушил её на берёзку белоствольную вместе с заклятьем страшным. Сам от натуги и злости аж трясётся. Потемнело всё вокруг, хоть и раньше-то мало света было в Поганом царстве, а тут темень тёмная всё скрыла, а от вони Бухтеевой дышать трудно. Зажмурилась Машенька от ужаса и от духа противного, еле живёхонька стоит. Долго так стояла, пока не почувствовала: отпустили её. Открыла она глаза и опять чуть не зажмурилась от света яркого. Это тысячи змей, лешачками к берёзке направленные, приползли сюда со всего Поганого царства, а у каждой в пасти открытой по светику ясному. Светики змеи принесли, а берёзки-то нет. Ни берёзки стройной, ни полянки зелёной ― ничего нет, даже пепла не осталось, одно болото кругом. Бухтей на кочке болотной сидит, от усталости еле шевелится, но рыло довольное: извёл-таки берёзку ― Фею лесную.

Заплакала Машенька тихонько, громко-то плакать боится, а тем временем Бухтей чудищам лесным наказывает, чтоб те змей со светиками разогнали и чтоб светики эти змеи в болотах утопили да побыстрее. Хоть и не знает злодей, что это за светики такие, но чует, что много в них опасности для него кроется. Вот чудища давай змей разгонять, а те не слушаются: знать приказ лешачков для гадюк лесных больше значит. Шипят, ползучие, уползать не хотят, всё вокруг светом ярким освещают. От света этого Бухтея аж трясёт, плохо ему, тревожно. Победил он Фею лесную, а покоя всё равно нет. Разозлился он, давай на чудищ лесных кричать:

― Никчемные подданные, нет от вас толку!

Вдруг один из чудищ, самый большой, вышел вперёд и отвечает, а сам так задумчиво на Бухтея смотрит:

― А нам-то от тебя какой толк? Ни леса нет, ни птиц, ни зверей и делать нечего. Сидим с тобой в болоте, киснем.

Загудели тут чудища, стали царю Поганого места все грехи его вспоминать. При свете ясном многое и у чудищ в голове проясняться стало. Непростые ведь светики ― настоящим добром да добрым волшебством созданные. Испугался Бухтей, стал чудищ лесных увещевать, задабривать:

― Да что же хорошего было у вас с Феей? Одна работа чёрная, а со мной ― отдыхайте, живите да радуйтесь!

― Скучно отдыхать всё время, ― отвечают ему чудища. ― В темноте на болоте жить скучно! Возвращай нам лес зелёный, птичек певчих, зверей лесных! А не то ― покажем мы тебе, как Фею лесную изводить! С ней-то как хорошо было!

― Нет вашей Феи и никогда больше не будет! ― озлился Бухтей.

― Наглая ложь! ― раздался вдруг чистый ясный голос лесной Феи, а потом и сама она возникла перед всеми и не дух бестелесный, а настоящая, живая зеленовласая красавица.

Стоит, смотрит на всех и улыбается. Вскрикнула от радости Машенька, руки раскинула, кинулась к Феюшке любимой в объятия. Чудища лесные тоже радостно загугукали. А Фея руки к небу подняла и полетели к ней тысячи ясных светиков, что собрали змеи со всех закоулков Поганого царства. И пришёл Поганому царству конец. Собрались светики все воедино, вернулся в лес запоганенный ясный свет, а колдовство чёрное Бухтеево разрушилось. Светло сделалось вокруг, солнышко выглянуло, стало болота осушать, место готовить для поросли молодой зелёной. Возликовали чудища лесные, заплясали от радости верные Феюшкины лешачки, что прибежали на Феюшкин голос. Только Бухтей зубами от злобы скрипит. Смотрит на него Фея и раздумывает, что же ей делать со злыднем этим? Вдруг видит: идёт к Бухтею ветхая старуха, еле ноги переставляет. Старуха сухонькая, маленькая, а на лицо безобразная ― смотреть страшно. Подошла к Бухтею и говорит:

― Обидел ты меня, а я ― ведьма в пятом поколении, меня обижать нельзя. Зачем вернул мне мою старость? Я ведь верно тебе служила!

― Уйди, Малявка, не до тебя сейчас! ― отвечает ей бывший её царь и повелитель.

― Зря ты меня обидел, ― продолжает старуха. ― Думаешь, силы у меня нет? Такой, чтоб себя омолодить ― уже и нет, а такой, чтоб тебе, плохонькому колдуну отомстить, сила найдётся.

Бухтей от неожиданности только пасть открыл, а старуха ручонкой сухонькой взмахнула и в тот же миг не стало бывшего болотного лешего ― царя Поганого царства. А на его месте сидит жаба огромная, пучеглазая и глазами вращает. А старуха засмеялась хрипло и в воздухе растаяла, будто и не было её.

Подивились все случившемуся, а больше всех Машенька удивилась. Вот, значит, кем Малявка была и вот кого Маше обхитрить удавалось! Тут подошла к девочке Фея-красавица и говорит:

― Вот и пришёл конец нашим мучениям, Машенька. Но ты ведь главного не знаешь: это ведь ты спасла и нас с тобой, и весь мой лес любимый.

― Как так? ― изумилась Маша Феюшкиному заявлению.

― А так, ― отвечает та. ― Помнишь ты песню про гагару пела, Бухтея отвлекала?

― Помню, ― кивает Маша.

― Песня твоя светлая и любовь твоя искренняя силу мне возвратили. Ты ведь, Машенька, такого злодея не побоялась ― меня спасала. Любовь-то и в обычном мире чудеса творит, а в волшебном ― тем более! Вот я и выздоровела. И прежде чем Бухтей заклятье злое стал творить, я из берёзки обернулась в себя самоё. Так что Бухтей гром и молнии в пустоту кидал. Спасибо тебе, девочка смелая!

Тут лешачки стали Машу прославлять, вокруг неё хороводы водить, в ладоши хлопать, Маша даже сконфузилась от внимания всеобщего. А Фея и спрашивает:

― Ну, Машенька, за помощь твою награда тебе от меня полагается. Проси, что хочешь, а я, если смогу ― исполню. Может, об игрушке какой новой мечтаешь?

Подумала Маша и отвечает:

― Игрушек полно у меня. А вот хочу я сюда в гости прийти, когда снова здесь волшебный лес стоять будет. Ни разу я в настоящем волшебном лесу не была, а только в царстве Поганом.

― Что ж, ― кивнула Фея, будь по-твоему. В волшебный лес из обычного мира мало, кто вхож, но ты у нас, Маша, на особом счету. Так и быть, позову тебя в гости, как только лес волшебный вновь зазеленеет, вернутся в него птицы певчие и звери лесные. Жди от меня весточку. Зеркальце-то у тебя есть.

Обняла Фея спасительницу свою на прощанье и тут же домой её вернула.

А Маша, как дома очутилась, зеркальце, Феей раньше подаренное, отыскала и рядом с кроватью положила. Чтоб не прозевать, когда Феюшка в гости её позовёт, а потом надела пижамку и спать легла. Заглянула мама, а у Машеньки в комнатке прибрано, а сама она в кроватке лежит. Улыбнулась мама, порадовалась, что дочка у неё такая послушная выросла и дверь тихонько прикрыла. А дочка-то не просто послушная, она лес волшебный спасла. Только это Машин секрет, а уж она секреты хранить умеет.